Блог Петербургского Театрального Журнала, 6 июня 2018 года.
Рецензия Наталии Эфендиевой на спектакль Национального театра Ниццы «Буря!»
«Буре», надо сказать, повезло несравненно больше, чем «Гамлету», «Отелло» или «Макбету»: ее ставят реже, и потому сценическая традиция хоть и сложилась, но усталость от вариаций (в случае с тремя названными пьесами давно уже ушедших в сторону бесконечности) пока не наступила. Пьеса-сказка. Пьеса-завещание. Пьеса, носящая статус последнего драматического сочинения Шекспира, и потому к ней особое отношение. В сюжет о мытарствах законного герцога Милана волшебника Просперо, свергнутого и изгнанного родным братом, драматург «вшивает» размышления о природе сценического действа и театра вообще, наполняет пьесу метафизическими смыслами и множеством подтекстов.
В случае Ирины Брук трактовку шекспировской трагикомедии стоит признать, вероятно, одной из самых неожиданных. Перед премьерой в Национальном театре Ниццы режиссер рассказывала о том, что вдохновлялась итальянским неореализмом и Феллини в частности.
Географически местом действия оставлен остров, на котором волей провидения оказались Просперо (обаятельный Ренато Джулиани) с маленькой Мирандой. Однако причины, из-за которых расстроились родственные узы, совершенно земного свойства. Просперо был владельцем и шеф-поваром ресторана, но коварный Антонио взял да и лишил брата ценных активов. То есть никакой метафизики, сплошная финансовая аналитика. На новом месте открыли новый ресторан: развесили фонарики, два огромных белых полотнища прицепили к колосникам, соединив так, чтоб это напоминало вход в шатер, поставили деревянный стол с жаровней, посудой, продуктами, натаскали разных предметов милой старины — и сели ждать посетителей. За время ожидания Просперова дочка подросла и превратилась в крепкую девицу (Ирен Рева), мающуюся от скуки и волнующуюся от отсутствия мужского внимания: из мужчин на острове лишь отец и несчастный Калибан (Иссам Кадиши). Хрупкая Ариэль (Марджори Гесберт) служит поваренком и мечтает о свободе. О том же мечтают, в общем-то, и все остальные герои. Миранда надеется удрать куда подальше, едва выпадет шанс. И скоро он, конечно же, появляется: в лице Фердинанда (Кевин Фердьяни), сына Антонио. Калибан рассчитывает победить Просперо и тоже покинуть это место. Просперо же грезит об отмщении, то и дело поминая пасту имени себя, которой и прославился. Шекспировский всемогущий волшебник у Ирины Брук превращается в человека, который распоряжается имеющимся даром исключительно в бытовых или кулинарно-гастрономических целях. Захочется, например, кому свежей булочки — великий маг и чародей смешивает в Калибановом шлеме (очередной способ унизить дикаря) муку, яйца, сахар, встряхивает и получает желаемое. Остальные не отстают: Ариэль взмахом руки очищает корзину мидий, Миранда — извлекает звуки из радиоприемника.
Режиссер порядком сократила пьесу — и спектакль длится гуманные час десять. Оставшийся текст трактуется с простодушием и наивностью, которые вроде бы должны очаровывать и умилять. Милоты же хватает минут на 10-15, пока вникаешь в курс дела. После хорошо бы ее подкреплять режиссерскими решениями. Но фантазия постановщика не простирается дальше того, что и так лежит на поверхности. Темнокожему Иссаму Кадиши предсказуемо отдана роль уродливого дикаря Калибана, несущего бремя всех угнетенных белыми колонизаторами. Он темпераментно бунтует, но все без толку. Фердинанд — юноша робкий, телосложения хлипкого, вида хипстерского. Из чего Брук также извлекает некоторое количество незатейливого комизма, назначая Кевину Фердьяни в сценические партнерши актрису Ирен Рева — девицу энергичную и целеустремленную. Под напором ее пробудившейся женской природы молодой человек быстро капитулирует и готов жениться, не дожидаясь прощания с отцом. Ренато Джулиани ведет себя привычным для итальянских комедий образом — темпераментно и экспрессивно.
Понятно, что Ирина Брук искренне пытается добиться в своем спектакле той степени простоты, чистоты и смысловой прозрачности, которые свойственны работам ее отца — режиссера Питера Брука. Но также понятно, что она хоть и представляет себе методы, при помощи которых все названное извлекают из текста, артистов и т. д., но недостаточно хорошо ими владеет. Потому все сводится к конкурсу на лучшие спагетти, за которым следуют прощение и братание всех со всеми. Так поневоле и захочешь чего-то поприхотливее и позатейливее.