«Гроза»
Ивановский областной драматический театр
Режиссер Денис Хуснияров
В «Грозе» Хусниярова всем живется несладко. Без света и тепла. Под нависающим, будто каждую минуту готовым упасть, деревянным забором. Бескрайним настолько, что никак за него не перелезть.
Сценография (сценограф Александр Мохов) красноречиво описывает заданные обстоятельства и размах внутренней жизни героев. По всему периметру – от задника до авансцены – протягиваются снежные завесы. И выхода из этого «климата» нет. За забором-решеткой, ограничивающим Калинов от прочего мира, большим темным пятном нависает затмение (слабый теплый свет безданежно застыл под круглым небесным телом). Результат – тьма. Когда ничего не разглядеть, как народ может быть не темный.
Сценическое пространство как знак достигает предельного значения с помощью света (художник по свету Игорь Фомин). Снежные стены становятся льдом (холодные голубые льдистые оттенки), когда семья Кабановых медленным строем обреченно вышагивает за предводительницей – Марфой Игнатьевной. И, наоборот, кажется, что что-то живое может родиться в этом городе, когда Катерина произносит свои райские мечты и теплое полупрозрачное облако слегка колышется над ней, озаренное солнечным, гротескно желтоватым (супротив льдисто-голубого) светом.
Костюмы героев (художник по костюмам Мария Лукка) также договаривают то, что не было сказано напрямую. В «Грозе» Хусниярова не только Катерина цветом писана. У всех, в ком прячется свое личное «я», для кого коллективная, чужая воля не закон, в ком есть скрытая сила и страстность, под черным платьем гнета и тяжести или белым нарядом показной чистоты или смирения скрывается красное белье, платок, хоть какой-то знак. На контрастах красная рубашка Катерины или юбка Варвары или оттенки цвета у Кудряша кажутся вызывающими, режущими глаза. Удивляешься, откуда в этаком царстве холода и темноты столько огненного цвета? Если молодые света белого не видели, а в цвет обратились, значит, он уже был внутри как нечто заданное, как природа?
В Калинове нет ни деревца, ни цветочка, ничего живого. В этом мире затмения и аномалий нет природы. Человеку, который не от Бога, а как результат эволюции, там жить нельзя. Гроза в Калинове потому страшна, что в таком мире никакой громоотвод и правда не спасет, тут действуют другие законы. Потому попытки Кулигина подарить городу цивилизацию кажутся сумасшествием. Если солнца нет, как же солнечные часы покажут время? Это глупость похлеще, чем дикость, в которой живут приспособившиеся к заданным обстоятельствам жители темного города.
Катерина Дениса Хусниярова показана нам с теми же противоречиями, которыми ее наделил А.Н. Островский. Только вот признается она во всем как будто не от страха умереть, не покаявшись, а от того, что Борис от нее вырвался. В спектакле – буквально. Стоящая у нависающего над ней забора, с обеих сторон окруженная семьей, Катерина-Ольга Дружинина падает в ноги проходящему мимо Борису-Якову Дергачёву, а тот, чтобы облегчить себе путь, выдергивать ноги, цепляясь за устойчивость деревянной ограды. И сразу – признание. Может, оно и верней. Набожность Катерины демоническая, своя какая-то, и в пьесе так.
Марфа Кабанова (в исполнении з.а. РФ Светланы Басовой) в этом спектакле совсем уж люта. Это даже не тиранство, а какое-то насилие на грани тюремного надзирательства. Или какого похуже. Обычно постановки по «Грозе» наделяют ее своей правдой, суровой человечностью простого народа. У Хусниярова «бьет, значит любит» до того наглядно (например, та часть, где Кабанова утаскивает Катерину со сцены за волосы точно демон какой), что уже и не верится. Так, наверное, все-таки не любят, так убивают. Хладнокровно, постепенно, не жалея никого. Может быть, потому и демонстрация плача жены по мужу (Кабанова учит Катерину, как нужно по Тихону скучать) намеренно гротескная, фальшивая. Марфа Игнатьевна и сама плакать не умеет. Ни по мужу, ни по сыну, ни по кому.
А вот что Тихон, что Борис – какие-то серые. В прямом смысле: оба они в сером. В спектакле этот цвет, возможно, говорит об их безликости, об отсутствии у них собственной воли, бессилии. Только Тихон-Михаил Богданов в финале желтеет и белеет (в белом под теплым лучом света, следующем за телом Катерины). А Борис-Яков Дергачёв так и остался серым, скорее даже темным (черное пальто), чем-то напоминая цыганскую черноту Кабановой-Светланы Басовой. И только лицо побелело, точно у мертвого, совсем погибшего духовно.
Продолжая мысль о сером цвете как цвете бессилия. В сцене, где Катерина пытается упросить Тихона взять ее с собой, она ловко пролезает в его кофту, будто становясь с ним одним целым. А он вырывается, выскальзывая из своей же кофты, как из шкуры. Так, что в итоге Катерина остается одна в этом сером наряде. И только опускает руки.
Вся «Гроза» Дениса Хусниярова про это опускание рук. И кто их поднял – выбыл из тьмы, попал на солнце. Переходное состояние – Волга, то есть вода, которая в спектакле повсюду. Катерина с Варварой (исполняет Елизавета Дубровина) купаются да брызгаются, когда про запретную любовь говорят, да задумывают законы Кабанихи нарушить. Дикой (исполняет Евгений Семёнов) окунается, пока пьяный на долю свою жалуется. Протрезвеет – ни к чему будет. Тихон с помощью воды противоречие своей натуры и маминой диктатуры разрешить пытается. А когда разрешил, да Катерину на руки поднял, так затмение прошло (надолго ли?) и лучом его теплым озарило.
Грозы в этом спектакле не видно и не слышно. А все равно очень страшно и тяжело. То ли от законов калиновского мироустройства, творимых чуть ли не единолично Кабановой. То ли от отсутствия теплого света. То ли, наоборот, от следования за по-своему пугающими мечтами Катерины и за ней самой желтого туманного облака необъяснимой природы. Спасительного для души, наверное, но тоже какого-то недоброго (хочется написать – нездорового). А льды все равно не растаяли, а забор все равно нависает над Тихоном и другими оставшимися. А Борис уехал бледный, как снег. Вот такая гроза, или что это?
Анастасия БРАЖНИК, студентка театроведческого факультета РГИСИ