Один из старейших театральных фестивалей Петербурга «Радуга», который организует ТЮЗ имени А.А. Брянцева, прошел 21-й раз. Традиционно фестиваль проводили весной, но из-за карантина в 2020-м он сдвинулся на конец года. С учетом того, что залы могут быть заполнены зрителями не больше чем на 25%, ТЮЗ показал несколько постановок в Сети. «Известия» выбрали пять лучших названий фестивальной афиши, доступных онлайн.
«Король Лир», режиссер Лев Эренбург
Фото: Пресс-служба ТЮЗ им. А. А. Брянцева/Наталья Кореновская
По словам Льва Эренбурга, «Король Лир» стал в истории Небольшого драматического театра (НеБДТ) самым затратным в смысле сил и времени, его создавали почти пять лет. Казалось бы, Шекспир с его условной природой и Эренбург, режиссер хирургической точности в плане межчеловеческих отношений, — две вещи несовместные. И всё же на крошечной сцене НеБДТ трагедия развернулась, хотя спектакль больше напоминает дошекспировский театр, какие-нибудь «кровавые трагедии» Кристофера Марло. Действие кажется чередой аттракционов ужасов — притом что по жанру это скорее трагифарс, здесь много клоунского; персонажи колют-режут-вешают друг друга, к финалу один за другим пополняя груду мертвых тел.
При всей натуралистичности театр Эренбурга основан на открытой игре, но здесь игровое начало возведено в степень. При этом многое по-человечески понятно. Так, в сцене раздела Лиром королевства, которая для психологического театра всегда камень преткновения, заглавный герой требует от дочерей не льстивых слов любви, а действия — каждая должна выбить табуретку из-под ног одного из трех «оппозиционеров», стоящих с петлей на шее. Хочешь власти — докажи, что не дрогнешь собственноручно казнить врага. Корделия отказывается сделать именно это.
У зрителей «Радуги» была возможность увидеть эренбурговскую труппу в экстренной ситуации: из-за болезни Евгения Карпова Лира пришлось сыграть Сергею Уманову, который обычно играет Графа Кента, а его на этом показе воплотил Илья Тиунов. Труппа выдержала испытание: по качеству исполнения невозможно было догадаться, что артисты вышли на замену. Лир Уманова — совсем не старый, тщедушный, с неврастенической жилкой — получился плутоватым, но человечным.
«Двенадцатая ночь, или Как угодно», режиссер Юрий Муравицкий
Фото: Пресс-служба ТЮЗ им. А. А. Брянцева/Наталья Кореновская
Как и эренбуржцы, актеры воронежского Никитинского театра, включая его худрука Бориса Алексеева, находились в острой ситуации — с той поправкой, что так произошло не только на «Радуге»: тотальная экстремальность запрограммирована режиссером. Перед началом спектакля никто из десяти актеров не знает, что за роль в «Двенадцатой ночи» он сегодня будет играть. Каждый подходит к кому-то из зрителей с мешком игрушек, тот вытягивает игрушку, и становится понятно, какой персонаж выпал этому актеру. Судьба через зрительские руки определяет, стало быть, распределение в целом, и вариантам комбинаций нет числа. Актеры знают пьесу целиком, правда, иногда кто-то и забывает, и путает — сразу впрыгнуть в того или иного героя не всегда просто. Но это поправимо: артисты, не занятые в данном эпизоде, выступают еще и суфлерами.
При всей заданной случайности рисунок спектакля очень жесткий. Каждый персонаж смоделирован практически как маска, у каждого свой костюм, позы, жесты и даже интонации. Открытый вопрос — как срезонирует та или иная актерская индивидуальность с тем или иным героем. Это, пожалуй, самый уязвимый аспект спектакля: резонанс удается не всегда. Между тем в таком театре чудо преображения возникает при «оживании» маски. Здесь же не всем удалось раскрыться в заранее вылепленных персонажах.
В любом случае, концепция крайне интересная и оправданная в отношении пьесы. В спектакле возможны разные гендерные соотношения: любая роль может оказаться во владении как мужчины, так и женщины, что накладывается на игру самого Шекспира, у которого Виола переодевается в своего якобы погибшего брата, и ей удается влюбить в себя как Оливию, так и Герцога Орсино.
«Бальзаминов», режиссер Михаил Бычков
Фото: Пресс-служба ТЮЗ им. А. А. Брянцева/Наталья Кореновская
Этот спектакль тоже из Воронежа — из Камерного театра Михаила Бычкова. За основу режиссер, он же худрук ВКТ, взял «Женитьбу Бальзаминова». Казалось бы, ситуация женитьбы, как она возникает в русской литературе XIX века, — со слишком серьезным отношением к делу (брак — один на всю жизнь), со свахами и невестиным приданым — безнадежно устарела. Где Островский, а где наша реальность с тиндером и новыми концепциями семейной жизни? Бычкову удалось поставить «нашего боженьку» (как называли драматурга актеры Малого театра) так, что он звучит актуально. Дело не в том, что действие перенесено в современную квартиру (художник Николай Симонов выстроил конструкцию, объединяющую несколько интерьеров), а видеосъемка героев в халатах и «семейниках» крупным планом проецируется на огромные экраны. Режиссеру удалось выявить в Островском универсальный русский характер, тяготеющий к мечтательности, эскапизму.
За Бальзаминовым, сыгранным Михаилом Гостевым, проглядывают и Подколесин, и даже — хотя актер худощав и подтянут — Обломов. И вместе с тем это современный паренек, живущий в провинциальной многоэтажке. Реальность, в которой существует этот герой, тесно связана с советской эпохой: Бычков и здесь ставит волнующий его вопрос о неизжитости ее проблем. Остается добавить, что комедия Островского прекрасно «разложилась» на труппу Камерного театра, одну их самых сильных на российской территории.
«Гроза», режиссер Денис Хуснияров
Фото: Пресс-служба ТЮЗ им. А. А. Брянцева/Наталья Кореновская
В отличие от Михаила Бычкова, режиссер спектакля «Гроза» Ивановского областного драматического театра не стал переносить Островского в наши дни. Визуальный ряд надбытовой и намеренно архаичный. Художники Мария Лукка и Александр Мохов возвели на сцене вздымающиеся планшеты — площадки для актеров, огромный плетень, а Волгу изображают завуалированные резервуары с водой, в которых плещутся герои.
Есть своя правда в простодушном восклицании одной зрительницы: мол, наконец-то она увидела «верно» поставленную «Грозу», где хорошие персонажи показаны как хорошие, а плохие как плохие. В самом деле, Светлана Басова играет Кабаниху как сущего дьявола, Евгений Семенов в роли Дикого тоже не позволяет увидеть героя объемным. Решение режиссера совпадает с формулой «луч света в темном царстве», но выбранный им путь психологического оправдания пьесы в итоге не слишком убеждает. Герои получились одномерными, и пьеса, в которой так очевидны котурны трагедии, выглядит мелодрамой с несчастной жертвой и злодеями. Это, впрочем, не отменяет любви к ней широкого зрителя.
«Бал. Бесы», режиссер Туфан Имамутдинов
Фото: Пресс-служба ТЮЗ им. А. А. Брянцева/Наталья Кореновская
Поразительно, с какой легкостью развивается спектакль Казанского ТЮЗа по мотивам «Бесов» Достоевского. Туфан Имамутдинов обыгрывает жанр спектакля-концерта: фрагменты романа преподносятся в виде песни, танца или речитатива. На свободно поворачивающемся планшете артисты лихо отплясывают (хореограф Марсель Нуриев), например, под модернизированное «Русское поле». Слово «бал» вынесено в заглавие не случайно, напоминает о булгаковском бале у Сатаны. В этой острой и изящной постановке достается и «свободной Европе», и «новой этике», и «славянофилам», и «западникам».