В Санкт-Петербурге завершился XVIII международный фестиваль «Радуга», итоги которого обнадеживают: театральные режиссеры всматриваются в общество и мир, ставят диагноз, фиксируют кризисное состояние, но выписывать рецепты и заниматься морализаторством не хотят. Для театра это к лучшему.
Эксклюзивом фестиваля стала «Свадьба» Оскараса Коршуноваса по ранней одноактовке Брехта «Мещанская свадьба», поставленная литовским мэтром со своими недавними студентами-актерами. Спектакль впервые вывезли из Литвы. Следуя за брехтовским сюжетом, режиссер, однако, перенес действие в наши дни, выдав смешной, но нелицеприятный снимок современности. Поедание наскоро сделанных салатов, пошлые игры и танцы, пьяные воздыхания — весь этот антураж обостряет тоскливое чувство обреченности. По смысловой глубине эта работа уступает иным постановкам режиссера, однако молодые актеры поразили обостренным чувством партнера и зрителя, что принципиально: импровизация здесь во многом и создает содержание спектакля.
Если Коршуновас сухо констатирует современные нравы, не давая персонажам воспарить над землей, то у эстонского режиссера Лембита Петерсона ощущается «вертикаль». «Пьяные», где текст Ивана Вырыпаева осваивается с северной неторопливостью, медленно, но верно взяли зал. Актеры вложили в пьесу столько душевного объема, достигли такого трагического, с отблесками высокой лирики звучания, что этот спектакль легко составит конкуренцию питерской постановке Андрея Могучего, пускай ритмически и стилистически она куда более ровная и цельная.
Напротив, к телесному низу обращен спектакль Дениса Бокурадзе «Корабль дураков» из Новокуйбышевска, поставленный по старинным фарсам. В противовес прочим фестивальным спектаклям, живописующим «дни нашей жизни», эта постановка — эстетизированный средневековый карнавал. Шесть актеров — а это почти вся труппа театра-студии — с гротескным блеском играют мужей-рогоносцев, пылких любовников и аппетитных дам с накладными формами.
Почти пять часов петербургская публика завороженно следила за глухонемыми героями новосибирских «Трех сестер» Тимофея Кулябина (по воле режиссера персонажи лишены возможности слышать и говорить), а вот спектакль «Просительницы» по мотивам двух трагедий Эсхила в постановке директора Авиньонского фестиваля Оливье Пи оказался скучным и малохудожественным. В отсутствие внятных режиссерских задач звучащий текст воспринимался как устаревший и выспренный, хотя сам по себе и резонировал с насущными для Европы проблемами. Ситуация, обрисованная в «Просительницах» — дочери Даная спасаются от посягательства кузенов-египтян и просят убежища у греков, — перекликается с темой восточных беженцев. К финалу один из артистов вышел в пиджаке и с собачьей головой, не только обозначив соединение в человеке «цивилизации» и звериного начала, но и символически задав фестивальный сюжет: он на нынешней «Радуге» выстроился вокруг образа травмированного мира.
Завершился фестиваль спектаклем Даниэля Финци Паска «Белое на белом», где герой тоже появляется, нацепив бутафорскую звериную голову — в данном случае гиппопотама. Но смысл совсем иной. Паска поставил спектакль об отношениях супружеской пары бывших цирковых артистов. По сюжету у героини обнаруживается болезнь. Голова гиппопотама понадобилась в самом щемящем эпизоде как маска: герой хотел насмешить любимую, но так, чтобы скрыть свое почти трагическое напряжение.
Евгений Авраменко // Известия, 8.06.17