Национальный театр Ниццы (Франция)
по произведениям Уильяма Шекспира
«БУРЯ!»
Режиссёр — Ирина Брук
Текст Марины Дё
Шекспировская «Буря» в постановке Ирины Брук получилась невероятно легкой, воздушной. Актеры Национального театра Ниццы привезли в Петербург атмосферу Ривьеры. С первых минут зрители переносятся на море, где соленый воздух перемешивается с ароматом пасты, специй и терпкого вина. Канва спектакля будто сплетена из воздушных нитей.
Сюжет пьесы слегка видоизменен, даже заземлен: Антонио (Марджори Гесберт) лишил брата не герцогского сана, а места шеф-повара в ресторане на берегу моря в Италии. И рассказ о прошлом Просперо (Ренато Джулиани) начинает с воспоминаний о легендарной пасте à la Prospero, которая гремела на весь Неаполь. Поваренок Ариэль (Марджори Гесберт) в это время надевает на него высокий поварской колпак, в руки даёт книгу рецептов и большой венчик.
Кулинария в спектакле — настоящая магия. Просперо смешивает ингредиенты: муку, сахар, яйца, и, через секунду вся масса превращается в большую сдобную лепешку. Подобная сцена произойдет и в финале. Фердинанд (Кевин Фердьяни), чтобы доказать своё право на руку Миранды, за три минуты должен приготовить пасту à la Prospero. Молодой человек, конечно же, слышал о таком блюде, ведь его отец Антонию — шеф-повар одноименного ресторана. И сначала юноша носится по сцене, раскидывая мидии, картошку и забывая про спагетти, в то время, как Миранда (Ирен Рева) исподтишка подсказывает ему, что делать. Но, в итоге, на поднесенной тарелке оказывается настоящая паста. Просперо просит к ней вино и не спеша пробует творение юноши. Вердикт его таков: «Это не то… Это лучше!» Тема наслаждения жизнью, которая включает в себя и музыку, и хорошую еду, и любовь, развивается непосредственно. Её не педалируют актеры, не выносит на первый план режиссер, она сверкает где-то в воздухе.
В спектакле нет острых конфликтов. Буря здесь скорее вздымающаяся в воздух мука неапольской пиццы, брызги соуса и ворчание шеф-поваров, которые спорят о том, чья паста лучше. И текст Шекспира, и неапольское «‘O sole mio» и дивный льющийся французский язык — рецепт, который найдет путь в сердце любого зрителя.
Первое, что замечает зритель, только вступив в зал — вздымающиеся вверх светлые паруса, напоминающие основание вигвама. Это символ морских просторов, среди которых образовался уютный, обособленный мир. Белый цвет задника (за парусами) выглядывает между парусов, мало мебели, мелкие детали — всё это создаёт ощущение объема и легкости. На белом полу небрежно разложены пёстрые персидские ковры. В центре стоит синий стол с двумя стульями того же цвета. Чуть левее длинная напольная вешалка, на которой висят и театральные костюмы. Под потолком горят желтые фонарики. Всё это напоминает семейное прибрежное кафе, где уютно светят огни, звучит аромат базилика и только что приготовленной пасты и где чуть правее стоит длинный кухонный стол, на котором — множество разной утвари: кастрюли, бутылочки, тарелки, горшки с зеленью. К слоту приставлены две деревянные коробки — те, в которых перевозят и хранят овощи. На них лежат кастрюли, текстиль типа фартуков и полотенец. Стол — рабочее место Ариэль. Лёгкая, как воздух, она мелко перебирает ножками по сцене, исполняя указания Просперо.
Под столом — обиталище Калибана (Иссам Кадиши). В спектакле каждый — член семьи. И, хотя, Калибан скрывается под столом, злится и бросается на всех (в финале даже нападает с ножом на Просперо), по ходу спектакля становится понятно, что это лишь проявление горячего темперамента «домашнего животного». И любовь молодого человека к Просперо и Миранде по-настоящему семейная.
«Буря» в интерпретации Ирины Брук оставляет послевкусие итальянского кинематографа: страстная увлеченность героев, их неудержимые эмоции (в особенности Миранды), брызжущий юмор, отшлифованность актерской игры. При этом переплетены дух свободы и точеное мастерство. Это что-то неуловимое, воодушевляющее, растягивающее лица зрителей в широчайшей улыбке.
Спектакль прозвучал на оптимистической ноте. И на фоне новостной ленты постановка — как волшебная сказка, в которую хочется окунуться безвозвратно. В этом маленьком мирке, уютном и светлом, своя жизнь. И строится она на любви к человеку, и на ощущении особого чувства — предощущения чего-то. Для Миранды это любовь, для Ариэль — свобода, для Калибана — человеческая жизнь, а для Просперо — месть. Каждый в итоге получает своё, но Просперо не может мстить, потому что Антонио — уже дряхлый старик, который, кажется, от потери сына вот-вот умрет. И вообще это не Антонио, а Ариэль в его роли… И всё приходит к тому, что перемирие неотвратимо, и брат прощает брата.
Финальный монолог (пролог в пьесе) звучит жизнеутверждающе. Просперо как бы говорит: нет духов, и вот он человек, каков есть, примет ли его таким жизнь? И в случае с этим спектаклем, ответ безусловный — да.
Марина Дё, студентка первого курса театроведческого факультета РГИСИ
Фото Натальи Кореновской
