Культура Портал
15 июня 2011
текст Р. Кречетова
В этом году на Фестиваль”Радуга” эстонский режиссер Элмо Нюганен привез своих студентов, которым еще только предстоит официальное вступление в актерскую профессию. Между тем пьеса Питера Барнса “Красные носы”, которую они сыграли, сложна и для более опытных исполнителей. Время ее действия – XIV век. Обстоятельства – ужасающая чума, поразившая тогда Европу, сказавшаяся не только на житейских, но и на религиозных, политических, нравственных ее устоях. Казалось, что поколеблены основы цивилизации. Персонажи самые разные: от Папы Климента VI до “черных воронов”, грабящих трупы и специально сеющих заразу среди богатых. Есть тут и беззаботные шлюхи, и одержимые флагелланты, в поисках спасения бичующие себя. Как парадоксальный дополнительный ужас появляется толпа прокаженных, без всякой чумы обреченных на отвержение и смерть. Глухая здесь общается с миром с помощью колокольчиков, одноногие выступают в роли танцоров, слепой жонглирует, заика читает стихи…
Мир пьесы взбаламучен великим несчастьем, в нем пересекаются человеческие пути, в обычные времена друг от друга далекие, сталкиваются взгляды на жизнь, обсуждаются основы веры, испытывается внутренняя духовная сила людей. И все-таки сюжет ее в основе своей линеен и прост. Это история служения отца Флота, который, подобно Жанне д’Арк услышал подсказку свыше. Всеобщему отчаянию, вседозволенности, большому и малому злу он пытается противопоставить внутренний свет, твердость, радость вопреки обстоятельствам. Именно радостью он собирается вылечить потерявший опору мир. Так возникает, вбирая в себя все новых и новых членов, братство Красных носов, шутов Господа Бога, площадных актеров, веселящих публику ради спасения пусть не жизни, но человеческого состояния души. У Флота есть оппонент, столь же страстный и убежденный в своей правоте отец Тулон. Их спор пронизывает пьесу, это спор о вещах самых сущностных, а потому он не имеет срока давности. Флот идет сквозь чумную Европу в Авиньон к Папе, чтобы получить от него поддержку.
С натуралистической небрезгливостью Питер Барнс демонстрирует образы зачумленной реальности, ее боль, гной, кровь, отчаяние. И с идиллическим стоицизмом настаивает на возможности человека пройти сквозь все ниспосланные ему (неважно кем – судьбой, стечением обстоятельств, богом, все зависит от того, во что вы верите сами) испытания, сохранив важнейшие духовные ценности.
Художественная природа пьесы пестра. Театру она предлагает множество разных возможностей. От откровенного ужастика – до богословского диспута. От эксцентрической клоунады – до прямолинейного политического высказывания. Реальное здесь переплетается с фантастическим, лихой сценический трюк – с высокой страстностью истинной веры. Бытовая, порой избыточная речь вдруг оборачивается отточенным афоризмом или обрывается в грубую брань.
Нюганен не выбирает, он ставит все, не обращая внимания на длинноты, на перепады стилей, на ускользающую за пределы внимания множественность действующих лиц. Ему нужны все краски и внутренние мотивы пьесы. На мрачно загрунтованный холст чумной ситуации (тряпье охристо-серых оборванных одежд, грязные бинты с пятнами крови, темные следы разложения на лицах, кровавые следы от бичей на спинах флагеллантов) он набрасывает мазки самые разные, следуя за бесхитростно-линейным движением сюжета.
Но как удивительно серьезны, целомудренно искренни его молодые актеры. Они отлично понимают смысл, природу и важность предложенной им игры. Есть человеческая, не только профессиональная честность в том, как они проходят через события и чувства, далекие от их личного современного опыта. И есть нерастраченное творческое достоинство, с каким они, проходя через трюк, останавливаются на той его грани, за которой он грозит выйти за пределы художественного.
Очень важны для спектакля сцены в Авиньоне, где рядом с начинающими актерами – замечательные мастера эстонской сцены. Папу Климента VI виртуозно играет Александер Ээлмаа. Укрытый под устраняющим живое человеческое естество папским облачением (видно только лицо), актер тончайшими красками, легким искривлением губ, чуть заметным вздрагиванием век, ускользающей, ничего специально не подчеркивающей интонацией приковывает наше внимание. Перед нами циничный, но чрезвычайно дальновидный, умный политик, осознающий европейскую ситуацию не только в сегодняшней реальности, но и в ее движении к будущему. А рядом – Архиепископ Монселе, играемый Калью Оро на странной грани психологически острой карикатуры и добродушной сказки. Союз поколений – тоже опыт, испытание и тоже – урок.
Словом, ставя с учениками эту трудную пьесу, Нюганен не оберегал их от слишком для них пока сложного. Напротив, он заставляет их пережить, понять это сложное. Позволяет им попробовать многое.
Это работа не только Художника, но и Учителя, которому важно ввергнуть учеников в мир как будто далекий от их сегодняшних обстоятельств, но тем не менее связанный с этими обстоятельствами прошлым и будущим европейской (шире – человеческой) духовной истории. Нюганену хотелось еще и провести их сквозь текст, где реальность обнаруживает свои разные стороны, через смешение стилей, приемов, фактур, научить их объединять художественное и смысловое многоголосие собственным миропониманием, мирочувствованием. Своим человеческим “Я”. В финале каждый из персонажей делает выбор между гибелью и верностью Флоту. Постепенно круг танцующих вместе с ним предсмертный танец несломленных расширяется. И возникает поле светлой человеческой солидарности. Наивное, иллюзорное? Но от способности создавать такие поля, скорее всего, зависит наше общее будущее. И кажется, что актеры испытывают его воздействие не только как участники спектакля, но и как люди, которым еще предстоит пройти собственный путь сквозь непредсказуемый мир…
И это важно. Сегодня хорошо научились готовить к профессии творческий внутренний аппарат и тело актера. Но этого мало. Вопрос в том, способна ли противостоять сегодняшняя профессиональная актерская школа обучающему воздействию неуклонно упрощающейся (при поражающем техническом своем усложнении) действительности? Ведь уже появились исследования, утверждающие, что современные люди по эмоциональной насыщенности, разнообразию, сложности своего внутреннего мира уступают тем, что жили в годы Средневековья. Настоящий театр в идеале способен и должен помочь зрителю испытать чувства и состояния, которые ему почти недоступны в реальности. Поднять его над самим собой, над плоскостью жизни, дать почувствовать ее неповседневный объем. Но как это сможет сделать актер, если сегодняшняя реальность вскормила его на той же самой скудной духовной диете, что и зрителей? Превратившись из ученика в профессионала, он эту высшую свою “недокормленность” принесет и на сцену. Нюганен своим спектаклем воспитывает не только профессионалов, даже не только художников, но пробует повлиять на их личностное внутреннее пространство. Погрузив молодых актеров в пестрый, разноуровневый мир пьесы с его отвлеченными идеями и натуралистическими подробностями, страстями, выходящими за пределы обыденности, и будничными вожделениями, столкнув их с остротехническими задачами, неожиданно соприкасающимися с тонкими духовными практиками, он позволяет им сделать важный в их жизни шаг. На Фестивале “Радуга”, где спектакли ежедневно перемежались с мастер-классами, “Красные носы” заявили о себе сразу в двух этих форматах. Интересный спектакль. Но еще и повод для сегодняшних педагогических размышлений.