Всеобщая «коронавирусная» ситуация продолжает влиять на координацию внутри театрального мира, проводить фестивали по-прежнему сложно. Но директору ТЮЗа им. А. А. Брянцева Светлане Лаврецовой и ее команде удалось собрать фестиваль, насыщенный не только постановками, но и лекциями, творческими встречами и открытым обсуждением увиденного.
Показанные на «Радуге» спектакли сложно объединить каким-то сверхсюжетом: они очень разные. Скорее можно говорить о разных направлениях, по которым идет сейчас театр. Одно из них, например, связано с обращением к мифологии, «переводом» древнегреческих трагедий на современный язык. Героями этой линии были Электра, Антигона, Орест.
Статья по теме:
Можно спорить о том, насколько интересно и оригинально трактовал Роман Феодори сюжет об Антигоне в одноименном спектакле. Наше время не кажется эпохой таких бескомпромиссных героев, как она, не случайно стержнем этой истории стал скорее царь Креонт – прекрасная актерская работа Альберта Макарова. Но в любом случае спектакль в пермском «Театре-Театре» привлекает своей формой. Жанр «Антигоны» определен как опера для драматических артистов. На либретто молодого московского режиссера и драматурга Жени Беркович, которая соединила высокий штиль с современными словечками, композитор Ольга Шайдуллина написала нарочито «немузыкальную», основанную на диссонансах оперу, где большое значение имеет хор. Возникает ощущение, что в модернизированной форме проблескивает древнегреческий театр, где драма, музыка и пластика были неразрывным целым.
Режиссерское намерение сделать чужое и далекое своим, построить мостик между прошлым и настоящим – как раз то, что необходимо в случае с юной аудиторией (а фестиваль не может не задумываться о ней хотя бы просто потому, что проводится ТЮЗом). «Электра» Артема Устинова (Русский театр драмы им. Ф. Искандера, Абхазия) поставлена по мифу об Оресте, убившем свою мать Клитемнестру, и о его сестре Электре. В прологе актеры рассказывают истории из современной жизни, так или иначе связанные с нарушением табу, что для восточной культуры тема особая. Жаль, что потом ниточка, связывающая спектакль с современностью, рвется, и зритель путается в мифологических сюжетных линиях.
Подойти к пьесе через себя, свой личный опыт требуется не только в случае с древней классикой, но и с современной драматургией, без которой «Радуга», разумеется, не обошлась. Пьеса молодого драматурга Юлии Поспеловой «Леха», увенчанная призами нескольких конкурсов, знакома петербургской публике по спектаклю Андрея Сидельникова в театре «Суббота». На «Радугу» приехал «Леха» с Алтая, в Театре драмы имени Василия Шукшина его поставила Ирина Астафьева. Пьеса представляет собой ностальгический, написанный верлибром монолог-воспоминание о деде, который жил в советское время. Жил обыкновенно, как все, а на старости лет вдруг встретил любовь всей жизни. Жанр спектакля определен как саунд-драма. Музыка «раскрашивает» воспоминания то в радостные, то в грустные тона. Спектакль начинается с пролога, в котором артисты рассказывают о своих бабушках и дедушках. Одна актриса включает аудиозапись песни, которую поет ее уже покойная бабушка. И это живое, на наших глазах, создание «генетического» канала сопрягается с пьесой.
В «Старухе» Сергея Женовача (Студия театрального искусства, Москва) актеры тоже идут от себя: лирический герой спектакля размножен, и его играют несколько молодых обаятельных артистов. Дистанции между героем и ними нет, возникает ощущение, что актеры наделяют этого коллективного персонажа своими мыслями и чувствами. Умудренные зрители, быть может, посетуют, что здесь не ощущается тяжелый контекст времени («Старуха» написана в конце 1930-х). В постановке действительно нет «ужаса бытия», для Хармса столь важного. Казалось бы, так Хармс уже «не работает»: когда актеры играют на подмостках, отделенные от зрителя рампой, а одна и та же реплика повторяется несколько раз. Но получается, что – «работает», и еще как.
Постановка одного из учеников Женовача Уланбека Баялиева «Железнова Васса Мать» (Свердловский театр драмы) – это хорошо придуманный спектакль с хорошими артистами. Но в созданной режиссером версии Горький не «царапал», история получилась обволакивающе-сказочной, с подчеркнутой символикой вроде рассыпающихся по всей сцене яблок из утраченного рая. Васса здесь – этакая Снежная королева, обитающая в ледяном доме (на сцене выстроен павильон из поцарапанного плексигласа).
На контрасте с этим осторожным классически «правильным» спектаклем прозвучал «Идиот» Андрея Прикотенко (новосибирский «Старый дом»), где режиссер выявил и довел до острой формы безумие, одержимость почти каждого из персонажей. Критики могут сколь угодно упрекать режиссера в графомании («Идиот» длится четыре часа), «богомоловщине» и нарочитом осовременивании Достоевского, но классика в таком варианте не скучна, она «цепляет». Герои спектакля, пользующиеся гаджетами и современной лексикой, – живые и узнаваемые люди.
Большие ожидания были связаны с вильнюсским «Человеком из Подольска» Оскараса Коршуноваса по популярной пьесе Дмитрия Данилова, которая идет в десятках театров России (в Петербурге – в двух театрах). Руководитель вильнюсского ОКТ (Театр Оскараса Коршуноваса), по его словам, выбрал пьесу потому, что увидел в ней нечто вненациональное. Она о том, что все мы в какой-то мере люди из Подольска, погрязшие в рутине. Нет четкой границы, когда начинается спектакль: пока зрители рассаживаются при свете, актер Марюс Чижаускас, играющий Сережу из Мытищ, задает им вопросы, кого-то выводя на сцену – так, что они попадают в объектив видеокамеры, проецирующей изображение на экран. На фестивальном показе этот интерактив длился не меньше получаса, и зрители, попав под обаяние артиста, не заметили, как перенеслись в полицейский участок. Впрочем, на сцене все условно: пустое пространство, железные ребра куба, лишь намекающего на «обезьянник», куда попадает главный герой, арестованный вроде бы ни за что. Действие, свободное от конкретики места происходящего, полностью отдано на откуп актерам. И они играют эмоционально, порой выполняя трюки (главный полицейский даже садится на шпагат).
Но позиция режиссера ускользает, что, конечно, намеренно. Мы так и не понимаем, кто же в конечном итоге прав – унылый герой, покорно тянущий лямку скучного существования, или пытающиеся растормошить его полицейские. Кто все они такие, где происходит действие – в реальном участке 2021 года или в чистилище?
По контрасту с этим спектаклем, где режиссер будто отстранился, в отдельную линию выстроились постановки с радикальным и жестким режиссерским решением. Посмотрев их, можно выделить прием, распространенный сейчас в театре: намеренное отсутствие эмоций при произнесении текста. В спектакле Дмитрия Егорова «Чернобыльская молитва» по мотивам книги Светланы Алексиевич (воронежский Никитинский театр) персонажи материализовываются прежде всего через голоса актеров, которые не играют характеры и избегают психологизации.
В «Немом официанте» Юрия Муравицкого (московский театр «Человек») по малоизвестной у нас пьесе Гарольда Пинтера актеры полтора часа произносят текст, двигаясь механически и говоря низкими голосами с неизменной интонацией. Видимо, с течением действия текст должен как-то иначе зазвучать, предполагается внутренняя смысловая динамика, но прием быстро исчерпывает себя.
Минималистскими средствами решен и спектакль «Дай найти слова» по переписке немецких поэтов Ингеборг Бахман и Пауля Целана. Это режиссерский диплом актера ТЮЗа Андрея Слепухина, который работал с режиссером Дмитрием Волкостреловым. И влияние Волкострелова очевидно: та же минус-игра, ровное монотонное чтение писем Алисой Золотковой и Иваном Стрюком. Но интонации найдены точно, особенно у актрисы, ее голос женственен и трагичен. Хотя режиссеру недостало радикальности Волкострелова, который любит дезориентировать зрителя, выбивать почву из-под ног, и спектакль Слепухина порой воспринимается как аудиокнига.
Постановка, при всех вопросах к режиссеру, – попытка говорить с современным человеком на современном языке, а эстетически спектакль отвечает европейским интересам «Радуги». Прекрасно, что ТЮЗ взял его в свой репертуар. Получается, что театр не только знакомит петербуржцев с новой режиссурой и налаживает международные контакты, но и поддерживает и взращивает своих режиссеров, а это очень важно.