ОКОЛО
23 мая 2011
текст Д. Слёзина
В этом году программа XII фестиваля «Радуга», ежегодно проводимого ТЮЗом им. Брянцева, как обычно оказалась очень насыщенной. У зрителей и гостей была возможность посетить мастер-классы режиссёра и педагога Юрия Альшица, греческого режиссёра и педагога Василиса Лаггоса, — ученика Ежи Гротовского, американского режиссёра Ли Бруера, а также увидеть спектакли таких режиссёров как: Эльмо Нюганен, Марат Гацалов, Дмитрий Волкострелов, Дмитрий Егоров. Некоторые из них участвовали в «Радуге» впервые, другие – постоянные гости фестиваля. Одним из особенно долгожданных стал спектакль Александра Морфова, режиссёра, известного в городе своими постановками в театре им. В.Ф. Комиссаржевской. «Волшебная ночь» — спектакль по мотивам произведений абсурдистов: С. Беккета, Э. Ионеско, С. Мрожека, был поставлен в Софии в 90-е годы и восстановлен режиссёром именно для фестиваля. Александр Морфов ответил на несколько вопросов о привезённом спектакле, работе с актёрами и планах на будущее:
Дарья Слёзина: Александр, на фестиваль «Радуга» Вы привезли спектакль болгарского театра Ивана Вазова «Волшебная ночь». С чем связан выбор спектакля?
Александр Морфов: Во-первых, одним из требований фестиваля была постановка по драматургии ХХ века, не классических авторов. А во-вторых, с этим спектаклем мы объездили больше чем 20 стран. Он фестивальный и очень мобильный — в нём участвуют всего 5-6 человек. И самая важная причина в том, что это очень личный спектакль для меня. Я работаю уже 18 лет, а это практически первая постановка, которую я делал как режиссёр на профессиональной сцене. Я всё время обновляю этот спектакль, что-то меняю внутри. И поскольку он связан со мной и с актёрами, с которыми мы его делали, Пламеном Пеевым и Теодором Елмазовым, всегда хочется поделиться со зрителем тем, что нас заставляло работать над ним, придумывать, страдать и вдыхать то, что нас вдохновляло.
Д. С.: Насколько отличается спектакль, который увидели на «Радуге» петербургские зрители от того, что шло на болгарской сцене в первой редакции?
А. М.: Основа, конечно, одинаковая. Те же два человека, которые являются героями пьесы «В ожидании Годо» Самюэля Беккета. Внешне ничего как будто не изменилось, но многое внутри текста, в импровизации было добавлено, многое было убрано. Мы пробовали несколько вариантов. Первоначально был даже другой финал – хэппиэнд, было большее количество персонажей. Даже была версия в стиле кабаре с балетом. И сейчас он, может быть, стал немного грустнее, потому что время меняется, мы меняемся вместе ним, меняются наши страдания, наши надежды.17 лет назад спектакль изображал нас, какими мы были тогда, а последняя версия отображает нас именно такими, какие мы есть сейчас.
Д. С.: Когда спектакль идёт несколько лет, Вы работаете с актёрами, помогаете вернуть настрой, который была задан изначально?
А. М.: Конечно. Когда возвращаюсь в Петербург, например, всегда репетирую свои спектакли. Стараюсь вернуть им то вдохновение, которое было заложено вначале, помочь актёрам. Артист забывает квинтэссенцию идеи, которая тогда заразила его и сделала человеком, творящим на сцене. У него такая профессия — он идет вечером выполнять свою задачу, делать свою работу. И за неё он получает деньги. Постепенно всё в этой работе становится механическим. Периодически надо несколько раз «давать ему пощечину», «бросать в холодную воду», чтобы помочь вспомнить, что было на самом деле, в начале. Например, бывают артисты, у которых есть режиссёрские амбиции. Они начинают строить собственные концепции относительно роли, что иногда очень плохо сказывается на спектакле. За этим надо всё время следить, а это достаточно сложно, особенно в репертуарном театре. В Петербурге, как и в Болгарии, мои спектакли идут много лет. «Буря», например, идет уже 13 лет. Надо просто следить и репетировать.
Д. С.: Вы упомянули об актёрских амбициях. Некоторые актёры, с которыми вы работаете в Петербурге, пробуют себя в режиссёрской профессии. Я имею ввиду Александра Баргмана, Сергея Бызгу, Маргариту Бычкову. Что Вы думаете об актёрской режиссуре?
А. М.: В этом нет ничего плохого. Хорошая актёрская режиссура — это актёр, который очень правильно расставил все точки и рассказывает по-человечески человеческие истории. Я смотрю спектакли, которые ставят актёры Комиссаржевки и других театров. Есть прекрасные вещи. Некоторые актёры, пробующие себя в качестве режиссёра, иногда ставят спектакли, в которых нет пустой режиссёрской амбиции. Не надо пытаться доказать всему миру, что ты такой «продвинутый чувак» и всех сейчас ошарашишь своими гениальными режиссёрскими идеями. Не надо так плохо и так банально. Для меня ценнее одна случайно встреченная простая, но настоящая чувственная вещь.
Д. С.: «Радуга» позиционирует себя как фестиваль, посвящённый театру для юношества и молодёжи. Насколько на Ваш взгляд «Волшебная ночь» актуальна для молодых людей? Готовы ли они его понять и принять?
А. М.: Я очень счастлив, что на спектакле в зале была в основном молодая публика, которая очень хорошо приняла его. Это означает, что его тема трогает и волнует юного зрителя. Можно сказать, что в каком-то смысле это спектакль для молодёжи, потому что в нём много импровизации, движения, много игры и фантазии, тех вещей, которые близки молодым людям. Мы тоже были очень молоды, когда создавали его, и этот дух в постановке сохранился.
Д. С.: «Волшебная ночь», показанная в ТЮЗе, была схожа по эмоциональному посылу, некоторым художественным решениям и акцентам со спектаклем «Мыльные ангелы», поставленным Вами в театре Комиссаржевской. Можно ли сказать, что отчасти он, как первая серьезная работа, нашёл отражение других Ваших постановках?
А. М.: У каждого есть свой собственный стиль. Смотришь фильмы Чарли Чаплина или Федерико Феллини, и становится приятно, когда узнаешь в них то, что нравится в работах этих режиссёров. Для меня театр должен быть живым. Моя духовность и мой темперамент не связаны с концептуальным театром. И я не могу и не хочу им заниматься. То есть, я могу имитировать его, могу издеваться над ним в каких-то эпизодах. Но всерьёз заниматься им — никогда. Для меня самое важное – это игра, живой артист, который может держать внимание публики долгое время, который способен удивлять её, смешить и одновременно заставлять плакать. Жизнь очень любопытна. Она цветная, красочная. И я хочу, чтобы мои спектакли были такими же. И поэтому иногда в спектаклях есть повторы каких-нибудь средств. Я люблю импровизировать. В этом я.
Д. С.: Вы — главный режиссёр театра Ивана Вазова в Софии и главный приглашенный режиссёр петербургского театра им. В.Ф. Комиссаржевской. В обоих театрах на протяжении нескольких лет работаете со своими слаженными труппами. Различается ли Ваш подход к работе с актёрами в этих театрах?
А. М.: Не могу сказать, что есть какая-то разница, потому что я работаю с теми людьми, с которыми могу найти общий язык. И ребята, артисты Комиссаржевки, именно такие. Моё общение с ними не ограничивается только работой на сцене: пришёл, сделал спектакль и ушёл. Мы всё время вместе. Все они — мои друзья, которых я очень люблю. И артисты в Софии — тоже мои друзья. Я не могу работать, ограничивая всё только профессиональными взаимоотношениями. Если я не чувствую человека, то это пустой контакт, пустое общение. В то же время я всегда стараюсь быть открытым, достаточно откровенным, чтобы они тоже меня чувствовали, знали меня. Я не прячусь за своим статусом, за профессией. Это не всегда идёт мне на пользу, потому что есть люди, которые могут воспользоваться слабостями. Но обычно я не работаю с такими людьми. Получается такой «естественный подбор». И так везде. Когда я работал в Израиле, мне казалось, что я сейчас приду и сделаю спектакль просто как режиссёр, порепетирую два с половиной месяца и уйду. Потому что видел, что ничего не происходит, что у актёров другое мышление, другой темпоритм. Но не получилось держаться на расстоянии, в конце концов мы стали друзьями и расстались с надеждой, что встретимся опять. Может, я — счастливчик, потому что встречаю таких замечательных людей, с которыми хочется продолжать работать.
Д. С.: Фестивали – это хорошая возможность для встречи с единомышленниками, обмена опытом, впечатлениями. Как Вы относитесь к фестивальной деятельности?
А. М.: Я вообще очень люблю ходить по фестивалям, встречаться с людьми. Это меня заряжает. И проводить их надо чаще, потому что мы закрываемся в себе, залезаем в свою нору, привыкаем к собственному запаху. Начинается самолюбование. А тут приходишь, смотришь спектакль и начинаешь открывать интересные подходы и решения, которые провоцируют воображение. Жалко, что в театре мы ограничены в средствах. Мы живем в мультинациональном мире, где границы перестают иметь значение, и люди должны встречаться, общаться, должны быть космополитами. Такие фестивали — часть этой программы. Если говорить конкретно о «Радуге», то я второй раз на этом фестивале. В первый раз мы приезжали несколько лет назад со спектаклем «Король Олень» другого режиссёра театра Ивана Вазова. И с того момента у меня остались очень приятные ощущения и чувства. Здесь царит необыкновенно позитивная атмосфера, происходит что-то изумительное. Молодые люди, работники театра, которые нас встречают, провожают, делают всё с любовью и дают чувство спокойствия. Кроме того, чувствуешь, что ты необходим на этом фестивале. И это здорово! Когда нас пригласили сюда несколько месяцев назад, я не задумываясь, почти автоматически сказал: «Да. Мне там нравится».
Д. С.: Многие режиссёры и актёры говорят, что для них театр – это жизнь. А что для вас театр?
А. М.: Что ни скажешь — всё будет как-то пафосно. Может, это действие, которое приносит мне удовольствие. Часто я даже говорю себе, какие мы на самом деле счастливые люди, независимо от того, сколько мы мучаемся в процессе работы, как нас мучают артисты, как порой ненавидит и старается как-то унизить критика. Все эти страдания вдруг забываешь, когда входишь в театр, встречаешь своих друзей и занимаешься тем делом, которое любишь. Это такое счастье: работать и жить на те деньги, которые зарабатываешь своим любимым занятием.
Д. С.: Вы работаете не только как театральный режиссёр, но и как режиссёр кино. Ваша картина «Изгнанники», представленная на кинофестивале в Севастополе в 2009 году была принята с восторгом. Какое место занимает в вашей творческой жизни кино?
А. М.: Я очень люблю снимать. Даже в какой-то момент думал совсем завязать с театром и начать снимать кино. Но предварительный процесс в кино: написание нескольких вариантов сценария, общение с продюсерами, накопление средств, — весь этот механизм для меня очень мучителен. Иногда проходит несколько лет, прежде чем доходишь до момента, когда можно сказать «Мотор!» И я просто не могу это вытерпеть, заниматься этим 3,4,5 лет, отдать всё этому проекту. Хорошо, если получается, работая в театре, параллельно подготовить и кинопроект, но сейчас и в Болгарии очень сложно с кино. У меня есть друзья, молодые режиссёры, которые закончили институт лет 10 назад, и только спустя 10-15 лет смогли дебютировать. Это же нонсенс! Как сделать хороший фильм, если твой дебют состоялся в 38 лет?!
Д. С.: Какие у Вас творческие планы на будущее?
А. М.: Есть много проектов, которыми надо заняться. Сейчас начинаю репетиции в Бухаресте, потом буду ставить спектакль в Солониках, осенью начну работать в Комиссаржевке. Есть и другие идеи: надо ехать за океан. Конечно, бывают проблемы… Всё-таки я не научился быть профессионалом. Бывает, берешь 10 названий, делаешь одно, потом другое, составляешь список и работаешь. Я не могу сказать что-то новое, пока материал и драматургия внутренне меня не коснулись. Если я не могу выразить себя через тексты, я просто не начинаю работу.