И ЭТО ЖИЗНЬ?
Татарский государственный драматический театр им. Г. Камала (Казань, Россия).
Режиссер — Айдар Заббаров
Текст студентки театроведческого факультета РГИСИ Анны Ивановой
Петербургу начинающий режиссёр Айдар Заббаров уже знаком — своим буйным, дышащим молодостью и свободой «Беглецом» в театре им. Ленсовета. Привезённая на фестиваль «И это жизнь?» позволяет ближе присмотреться к этому режиссёру и отметить важные для него темы и характерные приемы.
Айдар Заббаров кропотливо выстраивает мир своего спектакля. В сюжете, за который он берётся, ему важно все, оттого возникают неожиданные ответвления от главной линии, и совсем запутывает история про товарища главного героя, ставшего муллой (или это фантазия героя о самом себе? — ответа в любом случае не даётся). Спектакль физически осязаем, тактилен, вещественен. Наследуя своему учителю (А. Заббаров – выпускник мастерской С. Женовача), режиссер использует в декорациях дерево и сено. И спектакль весь шумит, пахнет, сыплется, перетекает; появляются естественные материалы и фактуры: молоко, мед, мука, вода, дрова, снег. Режиссёр увлекается изображением быта с санями и самоваром, на сцене возникают полевые работы, домашние дела женщин, показывается строгий мир обычаев. Но Заббаров делает это без серьеза и пафоса, в спектакле много смешного, а иногда и наивного. Он полон красоты, не навязчивой и самодостаточной, но естественной и уютной.
Главный герой Халим (Хайруллин Искандер ), как и Дмитрий Оленин в «Беглеце», – вечный изгой с чемоданом в руках. Он вспоминает свою юность уже взрослым человеком, находясь в стороне от всего, что происходит на сцене, но, кажется, герой и в молодости был обособлен от людей. Он чужой миру деревни, чужд он и своим товарищам. Он романтик, видящий красоту, мечтающий об удивительной (как в романах) любви, идеализирующий женщин, которые на самом деле далеки от его поэтических фантазий — это сильные деревенские хозяйки. Тема любви и вожделения в этом спектакле тоже кажется эхом «Беглеца». Но спектаклю «И это жизнь?» не хватает того разгула и актерской свободы, какие были в постановке театра им. Ленсовета. Энергия сдерживается строгостью уклада того мира, в котором существует главный герой.
И все же он хочет изменить мир, создать школу, по сути – внести цивилизацию в деревню, где «железные кони» и «электрический лампы» звучат как чудеса, существующие только в раю. Но его сознание сталкивается с сознанием природным; мечта разбивается о реальность. Халим оказывается способен на бунт лишь один раз – когда против воли отца становится учителем. В остальном же он, называющий себя Дон Кихотом и ломающий систему, в нее же и вписывается: теряет девственность в публичном доме, женится на посватанной ему девушке, с которой у него нет ничего общего, и, устав от ее глупости и истерик, изменяет ей со служанкой. Естественный природный миропорядок поглощает главного героя, книжки и глобус прячутся под стол, а интересы сужаются до интересов жены, толкующей о платьях и хозяйстве. Дон Кихот умирает. И декорация спектакля совершенно отражает метаморфозу главного героя. На сцене по диагонали стоят три столба электропередач. Дальний – с перекладинами и проводами, средний – без проводов, а самый ближний к зрителю – и вовсе голый столб, недостроенный, брошенный и забытый. Это и неудавшаяся попытка героя провести электричество в деревню, и его жизненный путь, идея, затухшая в той же деревне. Это наглядное свидетельство того, что жизнь прожита зря, и впереди уже ничего не ждет. «И это жизнь?» — обращает вопрос в зрительный зал герой. «И это жизнь?» — обращает вопрос режиссер, в самом начале пути будто бы предостерегая себя от ошибок своего героя.